Мировоззрение императора Александра I и его отношение к религии Император Александр I был одним из образованнейших людей своего времени. Он знал историю и культуру России, а также некоторых зарубежных стран, мог говорить на нескольких иностранных языках. Естественно,

Александр Ш взошел на престол в 1881 г. после убийства его отца народниками. Начала.сь эпоха жесткой реакции на либе­ральные реформы 60-х годов, эпоха подавления радикального воль­нодумства и кровавой борьбы правительства с революционным под­польем. В то же время это были годы быстрого экономического II роста России и усиления ее позиций на мировой арене. Россия вновь, как и после Отечественной войны 1812 г, стала самой могучей державой в мире.

После либерального и радикального брожения 60-х годов в 80-е годы значительную часть интеллигенции захватили консерва­тивные настроения. В сознании прежних вольнодумцев, как и в конце ХУ111 века, вновь пробуждались религиозно-мистических стремления, в обществе происходил новый возврат к вере, роб­кий, половинчатый, часто болезненный, но ощутимый. Ар­хиепископ Херсонский Никанор (Бровкович) писал об атмосфере тех лет: “Это что-то новое, новое веяние, какое-то возрождение русского духа, религиозного духа. Надолго ли, не знаю... Чувствовалось, что это новое веяние - нового царствования, что во всем этом... веет дух К.П. Победоносцева”.

К.П. Победоносцев (1827-1907), назначенный в 1880 году обер-прокурором Синода, действительно, был главным идеологом и вдохновителем новой охранительной политики правительства. Не только в церковных, но в государственных делах он был глав­ным советником царя, архитектором политического курса прави­тельства.

Юрист по специальности, профессор Московского универси­тета по кафедре гражданского права, он имел блестящие и разно­сторонние знания, отличался острым, наблюдательным умом, по любому вопросу мог сформулировать продуманное, веское суждение. Известен он и как талантливый публицист, автор книг и статей на церковные, юридические и исторические темы. Победоносцев близко к сердцу принимал церковные дела и, в отличие от своего предшественника, был православным человеком. Это не мешало ему однако в духе синодальной эпохи, в духе Петра 1, смотреть на Церковь преимущественно с точки зрения государственных интересов как на одну из опор незыблемости государ­ственного строя.

Но по контрасту с Петровской идеологией европеизации России, которой русское.правительство придерживалось в тече­те почти двух столетий, Победоносцев к современной ему западной цивилизации относился с нескрываемым отвращением. В европейском либерализме он вздел последнюю ступень перед то­тальной катастрофой; и в своей реакционной политике вдохновлялся надеждой удержать Россию от повторения пагубных тупиков западного пути. “Россию надо подморозить, - говорил он, -чтобы она не протухла”.

Его собственные политические воззрения историки харак­теризуют как своеобразное реакционное народничество. Победоносцев верил в прочность патриархального народного быта, в стихийную мудрость простого народа. “Народ чует душой”, -любил говорить он. И в своих религиозных воззрениях он, че­ловек книжной культуры, воспитанный на западных книгах, пы­тался отождествиться с простым народом, слиться с ним. По его словам, он любил “исчезать со своим я в этой массе молящегося народа... Народ не понимает решительно ничего ни в словах службы церковный, ни даже в “Отче наш...”, но это неважно, ибо истина постигается не разумом, но верою, ”.

Церковь для него - это прежде всего “живое всенародное учреждпние”. В православии он дорожил не святостью и подвиж­ничеством, и даже не истиной, а его обычными, привычными фор­мами, его традиционализмом. Победоносцов терпеть не мог всяко­го рода отвлеченных умозаключений, всякой расплывчатой филосо­фии. Человек на редкость проницательного ума, он испытывал скептическое недоверие к разуму, и даже к разуму церковному. Догматического богословия он не любил и считал его чуждым вере русского народа, русскому православию, ибо “простой народ у нас спасается без всякого богословия”, - говорил он. Его пу­гали и яркие проявления духовного подвижничества. Победоносцева повергали в смущение я тревожили духоносные избранники Божии епископ Феофан Затворник и кронштадтский пастырь Иоанн (Сергиев). В начало XX века он выступил против прославления преподобного Серафима.

Не доверял он и иерархии. Победоносцев опасался ее са­мостоятельности, ее инициативы, слишком большого влияния ее на народ, и потому стоял за самую жесткую правительственную опеку епископата. Он высказывался против созыва Поместного Собора, потому что и в церковном Соборе усматривал оттенок ненавистной ему демократии. Оберегая прочность государствен­ных устоев, он склонен был противиться всяким новшествам. Лю­бимым его словечком было “не надо”.

Известный славянофил И.О. Аксаков писал ему в 1882 году: “Если бы в те времена спросили тебя; созывать ли Вселенские Соборы, которые мы признаем теперь святыми, ты представил бы столько основательных критических резонов против их созыва, что они бы, пожалуй, и не состоялись... Твоя душа слишком бо­лезненно чувствительна ко всему ложному, нечистому, и потому ты стал отрицательно относиться ко всему живому, усматривая в нем примесь нечистоты и фальши. Но без этого ничего живое в мире и не живет, и нужно верить в силу добра, которое пребудет лишь в свободе”.

Но заслугой К.П. Победоносцева является его забота о устроительстве сельских храмов, об издании религиозно-назидательных книг и молитвенников для народа, а материальной помощи духовенству.

В 1883 г. при Победоносцеве, произошли важные перемены в управлении военным духовенством. Оно сосредоточено было в лице одного главного священника гвардии, гренадер, армии и флота вместо прежних трех главных священников, а в 1890 году вышло новое положение о военном духовенстве. По нему главный священник был переименован в протопресвитера военного и мор­ского духовенства, и при нем учреждалось правление из 3 штатных и 2 сверхштатных членов.

В 80-е годы было открыто две новых епархии; Екатеринбургская и Владикавказская. Таким образом, в составе Русской Церкви к 1890 году числилось уже 62 епархии. Кроме епархиальных архи­ереев, в состав епископата входило 3? викарных епископов, при­чем при митрополитах Петербургском, Московском и Невском состояло по три викария.

Новым явлением церковной жизни явились окружные соборы архиереев. К.П. Победоносцев в самом начале своего обер-про­курорства заявил, что правительство стремится к “применению на практике древнего канонического права святителей православ­ной Церкви соборне обсуждать важнейшие вопросы веры и церков­ной жизни”. В церковных кругах пробудилась надежда, что на­чинается эпоха возрождения подлинной соборности. Но Победо­носцев был исполнен глубокого недоверия к способности россий­ского епископата самостоятельно, без государственной опеки, решать церковные дела. Он писал; “Опыт (правда невеселый) и наблюдение удостоверяют меня в том, что наша церковная иерархия нуждается в мирянине и ищет себе -опоры вне круга церковного управления... всюду надо хозяина”. И в качестве властного “мирянина” и “хозяина” Победоносцев счел полезным со­звать несколько окружных Соборов, но отнюдь не Всероссийский Поместный Собор.

В 1884 г. в Киеве под председательством престарелого Киевского митрополита батога (Городецкого) состоялся Собор архиереев южных и западных епархий. Собор обсуждал много важных вопросов церковной жизни; о положении духовенства, о свечных заводах, о соблюдении устава к церковном пении, о народном образовании, о мерах против влияния католичества и еврейства за православный народ. Но самой главной темой соборного обсуждения была борьба с усилившейся в южных епархиях штундой -насажденной немцами-колонистами сектой крайне протестантского толка, впоследствии слившейся с баптизмом. Собор обратимся к пастве с посланием, предостерегавшим верных от уклонения в лжеучения, и особенно в штунду.

В том же 1884 году в связи с 50-летием святительского служения митрополита Исидора (Никольского) в Петербург съеха­лось несколько архиереев. Эта встреча архиереев тоже получила название “собора”. В Петербурге обсуждали постановку образо­вания в церковно-приходских школах, содержание церковных прич­тов. В 1886 г. под руководством синодального чиновника В.К. Саблера в Казани был проведён окружной Собор епископов Поволжья, на котором преимущественно обсуждалось меры по проти­водействии) старообрядческому расколу. В том же году в Иркутске состоялся Сибирский собор архиереев, который тоже сосредоточили внимание на противостарообрядческой миссии. В 1888 году в Киеве, в связи с торжественным празднованием 900-летия крещения Руси, состоялся весьма представительный съезд архиереев, который получил в истории название Собора.

Во главе российской иерархии в 80-е годы стоял первоприсутствовавший в Синоде митрополит Исидор. Он родился в 1799 г. в семье сельского дьякона тульской епархии. После окончания в 1825 году Петербургской Духовной Академии со степенью магистра, он принял постриг и был рукоположен в сан иеромонаха. До архиерейской хиротонии исполнят алминистративно-педагогическое послушание.

58 лет продолжалось его святительское служение. До назначения на Петербургскую кафедру в 1860 году преосвященный Исидор был епископом Полоцким, экзархом в Грузии, Киевским митрополитом. Он был удостоен высших государственных и церковных наград, в том числе первосвятительского отличия - права совершать службу с преднесением креста. Это был человек большого ума, трудолюбия, такта, неизменного спокойствия и ровности духа, умения ладить с людьми и с собратиями-архиереями, и со подчиненными клириками, и с правительственными чиновниками. Его правилом было: “Ничего не ищи, и ни отчего не отказывайся”. Мудрый, осторожный, тон­кий церковный деятель, он был также замечательным духовным писателем, знатоком Священного Писания, автором нескольких эгзегетических сочинении. После блаженной кончины митрополита Филарета преосвященный Исидор взял на себя главную заботу о переводе Библии на русский язык. Широкий размах имела и его благотворительная деятельность. Он был главным попечителем Императорского человеколюбивого общества. Скончался митропо­лит Исидор в глубокой старости, в 1892 году.

Вопрос 25. Русское монашество в XIX в.: юридическое положение, статистика, крупнейшие монастыри, внутренний строй монашеской жизни. Преподобный Серафим Саровский и Дивеевская обитель.

В XIX веке у русского правительства складывалось иное, в сравнении с ХУШ столетием, отношение к монастырям. В народ­ном благочестии, в Православии, в монашестве власти научились видеть одну из самых твердых духовных опор государства. Ите­ратор Александр 1 часто посещал православные обители и беседо­вал с духовно опытными подвижниками и старцами. В 1812 году монах Александро-Невской Лавры Авель предсказал ему взятие Парижа. Он посе­щал также Валаамский монастырь, где беседовал с известным под­вижником старцем схимонахом Николаем. К монастырям благосклон­но относились Николай 1 и Александр 3 .

На протяжении всего XIX века открывались новые и восста­навливались ранее упраздненные обители. В 1828 г. возобновлен бил Дивногорский Успенский монастырь в Воронежской епархии, в 1844 г. - Святогорская Успенская пустынь в Харьковской, в 1850 году восстановили Нило-Сорскую пустынь, а в 1886 году - Межигорский монастырь под Киевом. В 1881 году право возобнов­лять и открывать новые монастыри передано было правительством Синоду.

Монастырское штаты 1764 г. включали 225 монастырей с 5105 монашествующими,. Но уже к 1907 году насчитывалось уже 970 монастырей (522 мужских о 24144 насельниками, и 448 жен­ских с 65989 насельницами). Таким образом, за столетие коли­чество монастырей выросло более, чем в 2 раза, а число мона­шествующих с 1764 по 1907 гг. увеличилось почти в 18 раз.

Из первоклассных монастырей четыре самых знаменитых име­новались Лаврами - Киево-Печерская, Троице-Сергиева, Алекоандро-Невская (с 1797) и Почаевская Успенская (с 1833). Настоя­телями Лавр состояли местные архиереи, а управлялись они на­местниками и духовными соборами. 7 монастырей считались ставропигиальными и находились в ведении Святейшего Синода: Новоспасский, Симонов, Донской и Заиконоспасский в Москве, Воскре­сенский в Новом Иерусалиме, Соловецкий на Белом море и Спасо-Яковлевский в Ростове Великом.

Гораздо благополучнее, чем в первые годы после секуляризации церковных земель, складывалось материальное положение монастырей. Уже по указу 1805 г. монастыри получили право приобретать ненаселенные участки земли в дар и по завещанию, но на покупку земли по-прежнему каждый раз требовалось особое разрешение высочайшей власти, но указ 1835 г. предоставлял епархиальным кафедрам и монастырям право покупать участки размером до 300 десятин. Из казны монастырям выдавались де­нежные пособия и строительные материалы. Особым преимуществом пользовались монастыри в западных областях России, пострадав­шие от католической и униатской экспансии. Некоторым обителям предоставлялись особые льготы Валаамский монастырь получил право беспошлинного провоза товаров через границу.

Материальное положение монастырей улучшалось и благодаря пожертвованиям от благотворителей из разных сословии:, особен­но от купцов. Купцы дарили и завещали монастырям на помин души не только деньги, но и иконы с золотыми и серебряными окладами и с камнями, парчовое облачение, колокола, строили на свой счет монастырские церкви, корпуса келлий. Пожертвования пос­тупали и от богатых помещиков, а еще чаще помещиц. Графиня Орлова-Чесменская в 1848 г. завещала 340 обителях более 1,5 миллиона рублей; по 5 тысяч на каждый монастырь. Немалую часть монастырских доходов составляли доброхотные приношения благо­честивых простолюдинов крестьян, мещан, мастеровых

Содействуя внешнему благоустройству монастырей, духовная власть и правительство издавали постановления, направленные на упорядочение их внутренней жизни. Этими постановлениями предусматривалась осмотрительность в принятии послушников и постригах, пресекалось пьянство, регламентировалось правило отпуска монашествующих, поддерживался общежительный устав, за­прещалось производить сборы пожертвований в увеселительных заведениях.

Но самым ярим светочем Саровской пустыни стал преподоб­ный Серафим (в миру Прохор Исидоровнч Мошнин).

В последние годы своего жития старец особенно много забо­тился об инокинях Дивеевской обители. Еще в сане иеродиакона он сопровождал отца Пахомия в его поездке в Дивеево, и старец Пахомий благословил ему тогда заботиться о “дивеевских сиро­тах”. Преподобный Серафим духовно окормлял сестер, помогал им в житейских затруднениях.

Своими подвигами, исполненными великой любовью к Богу и людям, он удостоился взойти на такую духовнуо высоту, что даже в его внешнем облике появились черты, передавшие отблеск сияния горнего мира. Один богомолец, исцеленныл им, видел его стоявшим на воздухе во время молитвы. За год и девять месяцев до преставления преподобный еще раз удостоился видения Царицы Небесной в сопровождении сонма святых. Пресвятая Дева долго беседовала с преподобным Серафимом, поручая ему дивеевских сестер. А в конце беседы Она ска­зала “Скоро, любимиче Мой, будешь с нами”. В последний год земной жизни преподобного часто видели стоявшим на коленях у своего гроба.

1 января 1833 г. в воскресенье, он в последний раз при­частился Святых Христовых Тайн за Литургией, после чего бла­гословил братию и сказал на прощанье “Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте, днесь нам венцы готовятся”. В келлии он пел пас­хальные песнопения, а на следующий день, в 6-м часу утра, его келейник, проходя мимо келлии Преподобного, почувствовал запах гари. В келлии у святого подвижника всегда горели свечи, и он говорил: “Пока я жив пожара не будет, а когда умру, кончина моя откроется пожаром”. Открыли дверь книги и другие вещи тлели, а сам старец стоял на коленях перед иконой Божией Ма­тери Умиление в молитвенном положения, но уже бездыханным.

После его блаженной кончины православные люди с благо­говением приходили в Саров поклониться святого и помолиться на его могиле. По молитвах к нему совершались многие проявле­ния милости Божией. 19 июня 1903 г. состоялось перенесение мощей преподобного Серафима. Великий молитвенник и чудотворец был причислен к лику святых угодников Русской Церкви. Сыне, даждь Ми сердце твое, - говорит Он, -а все прочее Я сам приложу тебе”, - ибо в сердце человеческом Царство Божие вмещаться может”. Таким уготованным престолом было сердце светильника Русской земли преподобного Серафима.

Вопрос 26. Церковная, социальная и просветительская деятельность монастырей. Специализация обителей. Оптина пустынь, ее значение в истории русского монашества и в духовной жизни русского общества.

В XIX веко монастыри с большим размахом развернули стро­ительные работы: возводились новые просторные храмы, кирпичные корпуса келлий и хозяйственных помещении, гостиницы для богомольцев. О былой нищете и разорении, которое пережили русские обители в 18-м столетии к середине XIX века остались лишь смут­ные воспоминания.

Рост благосостояния монастырей позволил им проводить ши­рокую благотворительного деятельность. Они строили школы для крестьянских детей, открывали детские и странноприимные дома, больницы, богодельни. Троице-Сергиева Лавра, кроме обычных благотворительных учреждении, содержала школы иконописную, певческую и ремесленную. Особенной ревностью в благотворительном подвиге отличались женские обители, число которых в XIX веке значи­тельно выросло. В первой половине столетия религиозное оду­шевление захватило немалую часть дворянского общества, что привело к умножению постригов среди девушек и вдов из дворян. После реформ 60-х годов перед одинокими крестьянками, осво­божденными от крепостной зависимости, открылись почти беспре­пятственные возможности для поступления в монастыри. В монас­тыре крестьянская девушка или вдова находила обстановку, близ­кую её сердцу; монастырские послушания были похожей на ее до­машние хозяйственные работы.

Женские обители, как правило, были беднее мужских. Даже штатные монастыри получали скудную помощь из государственной казны, а большинство женских монастырей числилось за штатом. Почти все новые женские обители создавались по личному почи­ну их первоначальниц. Многие из них выросли из сестрических общин. Эти общины начинались с собраний верующих девушек за каким-нибудь рукоделием, которое начиналось и заканчивалось молитвой. Грамотные читали вслух жития святых и другие ду­шеполезные писать. Со временем из этих благочестивых “поси­делок” складывалась община с совместным проживающем сестер, а общая молитва разрасталась в уставное Богослужение, на которое приглашались священники из близлежащих приходов. Наконец сестры-чернички обращались к архиерею или в Синод с прошением о пре­образовании общины в монастырь. Начинались долгие хлопоты: весьма часто у духовной власти возникали подозрения, не за­ражена ли община сектантскими настроениями. Когда эти подоз­рения рассеивались и хлопоты увенчивались успехом, то одних сестер постригали в мантию или рясофор, а другие оставались послушницами. Первоначальными средствами для новоучрежденного монастыря служили пожертвования богатых дарительниц или самих основательниц,

Так в 1823 году в деревне Аносине под Москвой возник Борисо-Глебский монастырь. Его основательницей была княгиня Евдокия Мещерская, которая, овдовев через два месяца после замужничества, собрала вокруг себя благочестивых крестьянок для общих трудов и молитв. Под ее началом Аносин Борисо-Глебский монастырь прославился высокой аскетической жизнью сестер и широким размахом благотворительности.

Подобным образом возник и Спасо-Бородинскии монастырь, основанный М.М. Тучковой, вдовой знаменитого генерала, прос­лавившегося в Отечественную войну 1812 г.

Некоторые из общин были основаны под влиянием старцев. Основателем Дмитриевского женского монастыря в селе Троекурове Тамбовской епархии был пустынно-житель старец Иларнон (Фокин). Под окормлением преподобного Серафима Са-ровского пребывала Казанская Дивеевская община, устроенная еще в 1780 году, а также основанная самим святым “Мельничная” девичья община. Оптинский старец Амвросий был основателем и духовником сестринской обшины в Шамордине.

О размахе благотворительной деятельности всех вообще русских монастырей говорят такие статистические сведения в 1887 г. монастыри содержали 94 больницы и 66 приютов для прес­тарелых. две трети из этих учреждений приходилось на женские обители. И все-таки благотворительность не составляла и не могла составлять главного содержания иноческого подвижничества.

В XIX веке монашество переживало подлинное духовное воз­рождение. После ряда катастроф выпавших на долю монастырей при Петре 1, Анне и Екатерине 2-й, они вновь восставали из раз­рухи как очаги духовной жизни, как живые свидетели неотмирности и святости Церкви. Под духовным руководством учеников “чудного старца” Паисия аскетическое подвижничество возроди­лось в древней Валаамской обители, в Саровской и Оптиной, в Глинской и Санаксарской пустынях, в Новоезерском и Николо-Бабаевском монастырях. Во многих монастырях укоренялось стар­чество, и влияние старцев выходило далеко за монастырские стены, оказывая благодатное воздействие на жизнь всех слоев русского общества. Возрождению аскетического подвижничества в монастырях способствовали многие иерархи-иноки.

Особенной любовью к монашеству отличался Киевский митро­полит Филарет (в миру Федор Георгиевич Амфитеатров). Преосвященный Филарет занимал также Казанскую и Ярославскую кафедры. В 1837 году он стал преем­ником почившего Невского митрополита Евгения. Он, может быть, первым из русских архиереев понял благодатный смысл старческого слу­жения миру и, вопреки предрассудкам многих из своих собратий, видевших в старчестве посягательство на иерархический отрой Церкви, всячески поощрял старцев. Еще в бытность Калужским архиереем, он много сделал для укоренения старчества в находившейся в его ведении Оптиной пустыни. В Киеве митрополит Филарет поддерживал тесное духовное общение с известным Печерским подвижником схииеромонахом Парфением.

Особенно тяжело в эту мрачную эпоху русской жизни, как вы сейчас увидите, было положение различных иноверцев, инородцев и вообще населения окраин России.Правда, что касается вопросов веротерпимости, то в начале царствования императора Александра III, 3 мая 1883 г., был издан закон, как будто обеспечивающий некоторую веротерпимость, по крайней мере по отношению к раскольникам и сектантам. Но уже в ближайшее за тем время возбужденные этим законом надежды должны были быть совершенно оставлены; именно по отношению к сектантам правительство, руководимое в этом случае Победоносцевым, проявляло особую суровость, а подчас даже, можно сказать, и свирепость, преследуя сектантов наиболее чистых и нравственных по своему характеру сект, как, например, пашковцев, толстовцев, духоборцев, штундистов.Эти секты преследовались не потому, чтобы в них, как в сектах скопцов или хлыстов, развивались какие-нибудь вредные и в нравственном отношении нетерпимые учения, а просто потому, что секты эти признавались наиболее опасными для господствующего вероисповедания. Преследовались в особенности штундисты и духоборцы, и правительство доходило при этом иногда даже до отнятия детей у родителей, так что дальше идти уже было некуда. В 1894 г., в самом конце царствования императора Александра III, штундистам были даже вовсе запрещены молитвенные собрания.

С этим вполне гармонировали и меры против униатов в Западном крае и Царстве Польском, а в отдельных случаях и против лютеран в Остзейском крае. В это время вообще все более и более расцветал воинствующий национализм в России, и на окраинах он достиг своего апогея. Более всего преследовались в это время евреи и поляки-католики, последние в Западном крае и даже в самом Царстве Польском. Подвергались преследованиям и ламаиты, калмыки и буряты – им запрещалось строить храмы, отправлять богослужения, причем иные из них испытывали особенные гонения в тех случаях, когда они официально числились обращенными в православие, а затем в действительности оказывалось, что они продолжают исповедовать прежнее вероисповедание.

Евреи в особенности подверглись разного рода ограничениям. Так, временными правилами 3 мая 1882 г. у евреев отнято было право селиться в пределах даже самой черты оседлости вне городов и местечек; им запрещено было приобретать недвижимое имущество в сельских местностях. В 1887 г. Ростов-на-Дону и Таганрог с уездом были изъяты из черты оседлости; таким образом, и та черта оседлости, в которой евреи издавна обладали правом жить, была сокращена. В 1891 г. было запрещено селиться в Москве евреям-ремесленникам, которые имели это право по закону 1865г., дозволявшему селиться вне черты оседлости евреям, получившим высшее образование, и ремесленникам. И вот вследствие воспрещения ремесленникам селиться в Москве и в Московской губернии в 1891 г. был произведен ряд выселений, причем эти выселения нередко производились в самых возмутительных формах: всего было выселено около 17 тыс. евреев, и выселялись они куда попало, с полным разорением, так как это были наименее обеспеченные слои еврейского населения.В 1887 г. была введена для еврейских детей процентная норма в учебных заведениях, последствия которой всем хорошо известны. В 1889 г. фактически был приостановлен прием евреев в присяжные поверенные, и без всякого законного основания они стали оставляться помощниками присяжных поверенных до конца жизни. В этом отношении некоторое изменение наступило только в последние годы.Поляки были сильно ограничены в правах государственной службы в Царстве Польском и Западном крае, но в остальных местностях России они особенных стеснений не испытывали.

Контрреформы в военном министерстве

Реакционный дух, который повсеместно и многообразно давал себя в это время чувствовать, отразился и на порядках в армии. Здесь те гуманные принципы, которые стремился ввести и укрепить Д. А. Милютин в течение своего двадцатилетнего управления военным министерством, мало-помалу исчезали. Правительство, которое во многих отношениях старалось улучшить материальный быт офицерства, которое устанавливало для офицеров льготные условия получения билетов в театры и т. п., в то же время стремилось воспитать офицерство в духе определенно кастовом, так, чтобы оно чувствовало себя совершенно отделенным от остального населения. Чтобы сильнее развить в офицерстве этот дух, для него издаваемы были даже особые законодательные нормы. Так, специально для офицеров отменено было действительное для всего населения запрещение уголовным законом дуэлей. Вообще участие в дуэли у нас наказывается довольно существенной карой; между тем для офицеров дуэли в известном порядке не только были разрешены между собой, но по новому закону им разрешалось прибегать к дуэлям даже в их столкновениях с лицами гражданского звания; в известных случаях кодекс чести, установленный в это время для офицеров, даже требует вызова на дуэль.Стремясь воспитывать в кастовом духе лиц, предназначенных их родителями к офицерской карьере с малолетства, военное министерство вновь перестроило и те военно-учебные заведения, которые были преобразованы при Милютине в духе гуманности и разумных педагогических приемов: при Ванновском, новом военном министре, они были вновь преобразованы из военных гимназий в кадетские корпуса и начальство старалось вновь восстановить в них тот режим закрытых военно-учебных заведений, который царил в них при императоре Николае I.

Финансы курс Министерства финансов с заменой Бунге Вышнеградским изменился достаточно резко. Главной и непосредственной задачей министерства сделалось при Вышнеградском скопление больших денежных запасов в кассах государственного казначейства и широкое участие при помощи этих запасов в заграничных биржевых операциях с целью оказывать давление на иностранный денежный рынок и этим путем поднять наш курс. Вместе с этим и в таможенной политике русское правительство стало с новой энергией двигаться по пути протекционизма, достигшего при Вышнеградском своего апогея. В 1891 г. был издан новый таможенный тариф, в котором эта система была доведена до крайности. В то же время, считая для успеха своих мер весьма важным делом усиление русской обрабатывающей промышленности, Министерство финансов начинает с чрезвычайным вниманием прислушиваться ко всяким жалобам и пожеланиям представителей крупной фабричной промышленности и предпринимает по их инициативе пересмотр того, в сущности, еще весьма мало развитого фабричного законодательства, которое выработано было в интересах рабочих при Бунге. При Вышнеградском права учрежденных при Бунге фабричных инспекторов чрезвычайно умаляются не столько новыми законодательными нормами, сколько при помощи циркулярных разъяснений, которые очень скоро отражаются и на составе фабричной инспекции, потому что в этих условиях наиболее преданные делу и независимые представители этой инспекции, видя совершенную невозможность действовать сообразно со своею совестью и даже сообразно с точным смыслом закона, уходят в отставку. Таким образом, институт фабричной инспекции сильно изменяется к худшему. Российская крупная промышленность благодаря ряду протекционных мер – и в особенности заботливому отношению Министерства финансов к вопросу о выгодном для отечественной обрабатывающей промышленности направлении железнодорожных линий и о таких железнодорожных тарифах, которые строго соответствовали бы интересам крупной промышленности, в особенности центрального, московского района, становится в это время в особенно благоприятные условия. Можно сказать, искусственно для нее создаются эти благоприятные условия; она становится излюбленным детищем Министерства финансов, нередко вопреки интересам прочих слоев населения и в особенности вопреки интересам всего сельского хозяйства, на состоянии которого особенно невыгодно отражался протекционный таможенный тариф 1891 г., чрезвычайно удороживший такие важные в сельскохозяйственном быту предметы, как, например, железо и сельскохозяйственные машины.Между тем в это время мы не видим не только улучшения положения народных масс, несмотря на все паллиативные меры, принятые при Бунге, но, напротив, наблюдаем все продолжающееся разорение крестьянства, которое я характеризовал вам в одной из прошлых лекций. В конце концов, однако же, тем самым подрываются условия внутреннего сбыта продуктов обрабатывающей промышленности, удовлетворяющей потребность широких народных масс, например, условия для сбыта произведений бумаготкацкой промышленности. Оскудевший внутренний рынок скоро становится для нее тесным. До некоторой степени компенсацией является для нее внешний рынок на востоке, приобретенный завоеваниями в Средней Азии, но вскоре оказывается, что и этого недостаточно, и вот мы видим, что к концу царствования императора Александра III создается мало-помалу новая идея – продвинуть сбыт продуктов нашей промышленности как можно дальше на восток. В связи с этим является идея постройки Сибирской железной дороги – идея, которая развивается весьма широко; является вопрос о выходе к Восточному морю, о приобретении незамерзающего порта на Дальнем Востоке, и в конце концов вся эта политика, уже на наших глазах, приводит к зарождению и развитию тех предприятий на Дальнем Востоке, которые уже в министерство С. Ю. Витте в самом начале XX в. привели к японской войне и к тому краху, который за ними последовал.Чтобы покончить с финансовыми и экономическими отношениями в рассматриваемый период, я скажу еще два слова о расширении нашей железнодорожной сети, которое сыграло здесь чрезвычайно важную роль. К концу царствования Александра II железнодорожная сеть не превышала 22,5 тыс. верст, а за тринадцатилетний период царствования Александра III она развилась уже до 36 662 верст, причем из них 34 600 было ширококолейных. В деле постройки железных дорог старая политика Рейтерна поддерживалась в том отношении, что эти железные дороги по-прежнему направлялись так, чтобы, с одной стороны, способствовать подвозу сырья к портам и таким образом именно усилением вывоза создавать благоприятный момент для нашего торгового баланса и для улучшения денежного курса, а с другой стороны, как я упомянул, министерство стремилось при помощи установления железнодорожных дифференциальных тарифов создать наиболее льготные условия провоза для продуктов фабричной промышленности центральных губерний. Для этого в составе Министерства финансов было создано даже особое учреждение – тарифный департамент, во главе которого был поставлен С. Ю. Витте, тогда еще молодой человек, которому уже на наших глазах пришлось сыграть выдающуюся роль, сперва в качестве министра финансов, а затем и на более широкой арене, в разрешении общих политических проблем нашего времени.Другой чертой новой железнодорожной политики , чертой, противоположной политике Рейтерна, была постройка дорог казной и выкуп в казну старых частных железнодорожных линий. В царствование императора Александра III протяжение казенных железных дорог увеличилось на 22 тыс. верст, тогда как протяжение частных дорог, несмотря на постройку новых частных линий, благодаря выкупу старых линий в казну уменьшилось на 7600 верст.Вот общие черты финансовой политики, которой, несомненно, подготовлялось и углублялось новое обострение русских социально-экономических условий в начале XX в. Эти условия развивались рука об руку с тем кризисом, который русскому населению пришлось пережить после неурожая 1891–1892 гг., вызвавшего чрезвычайную нужду и даже голод в целых двадцати, по преимуществу черноземных, губерниях. Этот кризис составил, так сказать, последний штрих в той общей картине России, которую мы видим в конце царствования императора Александра III, и явился вместе с тем могучим фактором тех изменений в последующие годы, которые уже составят, быть может, когда-нибудь предмет следующей части моего курса о заключительном периоде истории России XIX в.

Внешняя политика Алекс 3: внешней политике императора Александра III. Надо сказать, что в этом отношении император Александр III был или, по крайней мере, считал и показывал себя наиболее самостоятельным и независимым от всяких влияний своих сотрудников; здесь он, во всяком случае, стремился проводить свои личные взгляды. В 1882 г. как раз умер старый руководитель нашей иностранной политики, почти уже впавший в детство от старости, сверстник и сотоварищ Пушкина светлейший князь A. M. Горчаков, и на его место назначен был не какой-нибудь новый выдающийся государственный человек, а скромный и весьма исполнительный чиновник статс-секретарь Гирс, который и являлся, в сущности, не столько министром, сколько личным секретарем императора Александра III в сфере иностранной политики. Это обстоятельство не мешало, однако, в тех случаях, когда распоряжения по иностранному ведомству не соответствовали взглядам наиболее нетерпимых патриотов и националистов, во главе которых по-прежнему стоял М. Н. Катков, обрушивать на Гирса всевозможные нападки, которые должны бы были, собственно говоря, падать на политику самого императора Александра.Но император Александр III последовательно вел ту линию, которую он себе усвоил. В первую половину его царствования иностранные конъюнктуры складывались не особенно благоприятно для России; ей постоянно грозила война – то со стороны Англии, то со стороны Австрии – и постоянно являлись частью общемировые, частью специально русские обострения в международных отношениях: целый ряд обострений, в особенности на востоке. Во-первых, при императоре Александре завершилось то стремление захватить в наши руки всю Среднюю Азию, которое началось в 70-х годах и которое я излагал вам в одной из прошлых лекций. Здесь еще в царствование Александра II в связи с недовольством, которое вызывала наша политика в Англии, и с теми неудачами, которые наша дипломатия испытала на Берлинском конгрессе, подготовлен был некоторый реванш в отношении Англии, при помощи доведения наших владений в Средней Азии до такого положения, чтобы мы серьезно могли угрожать индийским владениям Великобритании.По плану генерала Скобелева, им самим в значительной мере осуществленному, было решено еще в 1879 г. уничтожить последний оплот полукочевых племен в Туркмении, Геок-Тепе, который еще не входил в наши владения, чтобы продвинуть нашу границу до Афганистана и даже в одном пункте до северных границ английских владений в Индии.Первая попытка завоевать этих туркменов окончилась при императоре Александре II неудачей, но в самые последние месяцы царствования Александра II Скобелев весьма обстоятельно подготовил новый поход, причем стянуты были сравнительно большие военные силы, проложена даже на некотором расстоянии железная дорога за Каспийским морем для подвоза войск и припасов, и в результате всех этих приготовлений Скобелев действительно успел осадить и после упорного и кровопролитного сопротивления взять главный опорный пункт непокорных текинцев, Геок-Тепе. После этого племена эти потеряли всякую возможность противиться русской вооруженной силе, и в первую половину царствования Александра III дело пошло не только к окончательному подчинению этих текинцев, но и к отодвиганию русской границы до самого Афганистана. Тут наши войска уже столкнулись с афганцами, до тех пор дружественно к нам расположенными, и в 1885г., после довольно кровопролитного сражения с афганскими войсками при р. Кушке, завоевали последний клочок этой части Средней Азии – г. Мерв. С присоединением Мерва наша граница вплотную подошла к границе Афганистана и в одном пункте – к границе северной Индии, причем весь пограничный вопрос разрешился на весьма выгодных для нас условиях. Это, разумеется, вызвало большую тревогу в Англии, но император Александр III, вовсе не желавший воевать с Англией, довольно удачно давал ответы на постоянные запросы английских дипломатов и благополучно успел избежать вооруженного столкновения с Англией – в значительной мере, конечно, благодаря тому, что в Англии в это время проводилась миролюбивая политика либерального министерства, во главе которого стоял Гладстон.Другой опасностью, грозившей нам тогда, была война с Австрией, и, может быть, даже с Германией. Надо сказать, что втянуть нас в войну с Австрией и занять этим наше внимание особенно старался тогда Бисмарк, которому очень хотелось приобрести себе этим путем свободу действий в отношении Франции. Однако личные связи императора Александра III с германским императором, старым Вильгельмом I, несмотря на то что сам Александр не был расположен к немцам, связи, унаследованные им от отца и деда, помешали Бисмарку втянуть нас в эту войну. Император Александр и здесь удачно уклонился от тех осложнений, которые желал навязать ему Бисмарк, несмотря на то что на Балканах обстоятельства становились очень неблагоприятными. Румыния и Сербия, не получив того, чего они домогались в 1878 г., и приписывая свою неудачу России, были настроены враждебно по отношению к России. Болгария, которая создана была Россией в виде независимого княжества и в которой, согласно желаниям русского правительства, был избран князем Александр Баттенбергский, родственник русского императора по Гессенскому дому, переживала в это время большие внутренние неурядицы. Она получила в 1879 г. очень демократическую конституцию, и когда при действии этой конституции Александр Баттенбергский попробовал довольно самостоятельно править страной, то оказалось, что это ему давалось не особенно легко; ему приходилось иметь дело с ответственным перед парламентом министерством, которое очень часто не разделяло ни его взглядов, ни тех, которые при помощи специально поставляемых из России военных министров старалось ему внушить русское правительство.Поставленный в такое положение Александр Баттенбергский попробовал в начале 1882 г. произвести государственный переворот. Тырновская конституция была им уничтожена и введена новая укороченная конституция, причем Александр Баттенбергский на семь лет обеспечил себе возможность диктаторского управления страной. Однако на деле это привело к сильным внутренним потрясениям, которые кончились тем, что Александру Баттенбергскому пришлось совершенно расстроить свои отношения со страной, причем в то же время он не умел или не хотел удовлетворить и тем требованиям, которые ему предъявлялись русской дипломатией. В 1885 г., желая поправить свои обстоятельства, он, вопреки желанию русского правительства, или не получив, по крайней мере, от него на то полномочий, воспользовался беспорядками в южной Болгарии, в которой управлял генерал-губернатор, назначаемый с одобрения великих держав Портой, и присоединил эту провинцию к Болгарскому княжеству. Впрочем, несмотря на то что Россия не признала этого акта, присоединение это было условно признано самой Портой, по крайней мере, в виде личной унии: Порта признала Баттенберга как бы генерал-губернатором, ею назначенным в южную Болгарию. Событие это привело Болгарию прежде всего к войне с Сербией, а затем обстоятельства так сложились в самой Болгарии, что Александр Баттенбергский не только должен был прекратить свой диктаторский режим, но даже должен был бежать из Болгарии. Здесь образовалось временное правительство во главе с Каравеловым, и в конце концов это временное правительство решило на известных условиях вновь предложить болгарский трон тому же самому Баттенбергу; но когда Баттенберг, видя, что без поддержки России ему в Болгарии не удержаться, запросил, сочувствует ли русское правительство его возвращению, то император Александр в резкой форме дал отрицательный ответ.Таким образом, и с Болгарией отношения России сделались резко обостренными. Тем не менее Бисмарку все-таки не удалось натолкнуть Россию на более деятельное вмешательство в балканские дела, что и вызвало бы войну России с Австрией, а может быть, и окончательную порчу наших отношений со всей Европой. Император Александр III правильно это понял и поэтому предоставил Болгарии управляться собственными своими средствами, отозвав оттуда русских офицеров, служивших инструкторами в болгарских войсках, и вычеркнув Александра Баттенбергского из списков русской армии; но на прямое вмешательство в болгарские дела не пошел.Положение императора Александра в Европе было в это время совершенно уединенным; но Александр III, видя это, высказал, что русскому правительству и нет надобности искать чьего бы то ни было союза и незачем мешаться в дела Европы. Однажды он демонстративно выразил это, подняв тост за здоровье князя Черногорского, которого назвал единственным своим другом в Европе.

Во вторую половину царствования императора Александра III, начиная с 1887 г., открылась, однако, возможность более выгодно устроить международные отношения России благодаря тем обстоятельствам, которые произвело обострение отношений между Францией и Германией. В 1887 г. едва не вспыхнула новая война между этими государствами, причем Бисмарку, несомненно, этого и хотелось; но тогда императору Александру III удалось оказать Франции существенную услугу: личным обращением к германскому императору Вильгельму I ему удалось удержать Германию от объявления войны, к которой Франция не была готова. Это и послужило началом сближения России с Францией. Это сближение в 1889 г. завершилось заключением союза; союз этот до поры до времени оставался негласным, но когда новый германский император Вильгельм II, вступивший на престол после кратковременного царствования своего отца Фридриха III, торжественно объявил о существовании союза Германии, Австрии и Италии, направленного, в сущности, против России, то император Александр III решил объявить во всеуслышание и о своем союзе с Францией. Это вызвало во Франции ряд изъявлений восторга, целый ряд манифестаций, посылку французского флота в Кронштадт и затем ответную посылку русского флота в Тулон.Это русско-французское сближение явилось важным фактом международной политики конца XIX в. Именно этим путем положен был конец стремлениям Бисмарка нанести окончательный удар Франции, так что, несомненно, за императором Александром III в этом отношении правильно признается немаловажная заслуга, заключающаяся в том, что он дипломатическим путем, путем заключения прочного союза с Францией, успел установить такую форму международных отношений, которая на сравнительно долгий промежуток времени утвердила европейский мир.

Именно благодаря этому после смерти императора Александра III, да еще и при жизни его, в России и даже в Европе некоторые историки и публицисты называли его царем-миротворцем.В самые последние годы царствования Александра III развивается, как я уже упомянул, все большее и большее стремление нашей дипломатии к влиянию на Дальнем Востоке, и это стремление, в связи с постройкой Сибирской железной дороги и в особенности с попыткой приобрести незамерзающий порт на Тихом океане, привело впоследствии к тому столкновению, которое разыгралось уже в нынешнее царствование.

При Александре III Российская империя представляла собой 120-миллионное многонациональное государство, в составе которого насчитывалось более 200 наций, народностей и разноплеменных этнических групп. Огромная разница в уровнях развития проживающих в стране народов существенно осложняла проведение национальной политики. 3

Рассматривая политику Александра III нужно учитывать личностные качества царя. Несмотря на то, что Александр III имел 1/64 русской крови, по своему характеру и по душевному складу он был русским человеком. 4 В первую очередь его идентифицировала как русского православная вера. Для Александра Александровича религиозность означала нечто большее, чем подчинение обрядовым требованиям церкви. Он любил церковную службу и молился истово. Религия давала ему эмоциональную связь и спокойным братом, и с матерью. 5

Русскость – это была та черта, которую в первую очередь бросалась в глаза всем, кто встречался с императором. Он был воспитан в православной вере своей матерью, императрицей Марией Александровной. Его учителями и воспитателями были люди, глубоко любившие Россию: историк С.М.Соловьев и филолог Ф.И.Буслаев. Большую роль в формировании его личности сыграл известный юрист К.Победоносцев. Писатель И.Тургенев, написавший после встречи в Париже с цесаревичем Александром Александровичем во французском журнале статью «Александр III», отмечал: «Все, что о нем можно сказать, это то, что он русский и только русский. Он представляет даже замечательный пример влияния среды согласно теории Дарвина: в его жилах течет едва несколько капель русской крови, и, однако, он до того слился с этим народом, что все в нем – язык, привычки, манеры, даже самая физиономия отмечены отличительными чертами расы. Где б его ни увидели, везде бы назвали его родину». 6

Александр III хорошо знал и любил русскую историю, высоко чтил и сохранял русские традиции и обычаи. При нем в Министерстве иностранных дел все делопроизводство и переписка стали вестись на русском языке. 7 Все эти факты говорят о том, что царь был настоящим русским патриотом. Для царя русское означало родное. Сам он всегда разговаривал на русском языке, предпочитал русскую пищу заморским деликатесам. Царь являлся русским националистом. Потом уже в ХХ веке это понятие будет дискредитировано крайними, гипертрофированно-шовинистическими его проявлениями (фашизм, нацизм). Для предыдущего периода ничего предосудительного данное определение не содержало. Становление нации, духовно-нравственное самоопределение ее во всех странах на определенных этапах истории неизбежно приводило к торжеству национальной идеи и национальных лидеров. В России такое время – вторая половина 19 века. 8

Да, существовала и довольно жесткая национальная политика, которую обычно обозначают девизом «Россия для русских» (под понятием русский тогда подразумевали не только этнических русских, но и всех прочих в первую очередь представителей других славянских народов, придерживавшихся православного вероисповедания).

При этом речь не шла о том, чтобы все нерусские должны быть или изгнаны, или насильственно «превращены» в русских. Таких целей никто не ставил и не мог ставить. Суть русификаторства формулировалась совсем иначе: обеспечить приоритеты русскому (православному) элементу, добиться того, чтобы русские и русское стало в империи первым и главным. 9

Признавая националистические настроения Александра III, следует сразу же оговориться, что они никогда не опускались до уровня шовинизма. Никакой травли других народов, преследования их культур и верований, только потому, что они не русские в России по инициативе монарха не велось. 10

При Александре III происходило формирование национально-государственного политического курса, преследовавшего цель защитить национальные, религиозные и культурные интересы и ценности основной православной массы жителей империи, составляющих около 80% населения.

Империя веками являлась многонациональной и таковой должна была остаться. Однако мириться с дискриминацией русских в своем доме – России – царь не мог и не хотел. 11

Таким образом, говоря, о первопричинах прорусской направленности национальной политики Александра III, нужно учитывать личностные характеристики царя. Именно сформированный в юности патриотизм стал основой национально-государственной политики монарха.

Особенности русификации при Александре III

В 80-е годы XIX века в состав империи входило много этносов, и социальная жизнь каждого из них текла по особым обычаям и законам. Этносы, конечно, взаимодействовали, в большей степени на уровне элит, чем на уровне народов, но не жили единой жизнью, общими мыслями и настроениями, не существовали как единое общество 12 . Поэтому основной задачей политики государства являлось создание единого российского общества, во главе с главным компонентом – русским этносом. Этого можно было достичь при помощи ассимиляция культурных особенностей народов государства. Таким образом, основной мерой национальной политики АлександраIII стала русификация.

До конца XIX в. русификация проводилась, прежде всего, с целью создания более эффективной местной администрации, но в 1880-е гг. намерения центральной власти четко отразили стремление к культурной ассимиляции этнических меньшинств с целью преобразования империи в более однородное, более национальное государство.

Политика русификации не была в империи новостью. Однако прежде она применялась лишь в отношении народов, уличенных или подозреваемых в сепаратистских устремлениях. В завещании, составленном в сентябре 1876 году, Александр II наставлял наследника не забывать, что могущество «нашего отечества... основано на единстве государства, а потому все, что может клониться к потрясению его единства, к отдельному развитию различных народностей, для него пагубно и не должно быть допускаемо».

При Александре III русификация перестала быть наказанием, налагаемым на непокорный край; она приобрела характер систематической политики по отношению ко всем подвластным российскому государю национальностям, даже наиболее ему верным. Само значение «русификации» резко изменилось. «Русский дух» и «русская почва» требовали энергичной защиты от коррозии, которой угрожали им разрушительные «идеи», исходящие от иных наций с иным «культурным типом». Государство-семья не может вмещать в себя подданных чужеродных культурных типов, поскольку эти типы сопряжены с иным общественно-политическим строем. Как писал в 1882 году Катков в «Московских ведомостях», «Россия может иметь только одну государственную нацию». Но «великие реформы» и экономический рывок во второй половине XIX века способствовали социально- экономическому и культурному развитию окраин, то есть иных наций. Критерии «русскости» в царствование Александра III постепенно смещались в направлении чисто политическом. Еще в начале XIX века «русский» значило всего лишь «относящийся к России», а затем, в Николаевскую эпоху «официальной народности», понятие «русский» означало православного верноподданного, при Александре III слово «русский» потеряло связь с культурными и вероисповедными качествами и стало исключительно политической характеристикой. 13

Представитель русского народа в этом политическом смысле не мог быть носителем либеральных или революционных идей и намерений. Лица «несоответственных» убеждений, даже титулованные дворяне, как, например, лидер либералов князь Д.И. Шаховской, на титул «истинно русского» человека претендовать не могли. 14

Таким образом, в государстве появилось отождествление национального и религиозного принципов, которым придавался политический смысл. Консервативная «русская идея» основывалась на признании, что «Россия может иметь одну государственную национальность», но понятие национальности - не этнографический, а скорее политический термин. Призыв сойтись на «действительной, то есть на русской почве», имел в виду объединение под знаменем православия и самодержавия. Понятие «русскости» и в консервативной публицистике, и в переписке консерваторов служит, прежде всего, политической характеристикой.

Основные мероприятия национальной политики

Русификация, ставшая основой национальной политики императора Александра III, предполагала ряд мероприятий, касавшихся в большей степени российских окраин.

Так как, основополагающим фактором идентификации русскости был религиозный, на территории России началось усиленное строительство православных храмов. За 11 лет правления Александра III было построено 5000 церквей, наиболее известные из них - Храм Воскресения Христова на месте гибели Александра II, храм Святого Равноапостольного князя Владимира в Киеве. В Правление Александра III было закончено строительство Храма Христа Спасителя в память об избавлении России от наполеоновского нашествия. В религиозной политике правительство стало преследовать последователей христианских неправославных сект, старообрядцев, католиков. Бурятам и калмыкам было запрещено строительство буддистских храмов. На востоке империи правительство всячески поощряло переход местного населения в православие.

Существенно были стеснены в правах евреи и поляки - католики. Ещё в XVIII веке для евреев была введена «черта оседлости», в пределах которой им разрешено было проживание. Черта оседлости включала Польшу, Литву, Белоруссию, Правобережную Украину, Бессарабию, Черниговскую и Полтавскую области. Это ограничение не распространялось на евреев-купцов 1 гильдии, лиц с высшим образованием, ремесленников и солдат. В 1882 году были изданы «Временные правила», согласно которым евреи были лишены права селиться вне городов и местечек, определённых «чертой оседлости», им также запрещалось приобретение и аренда недвижимого имущества. В 1887 году для евреев была определена процентная норма при приёме в высшие учебные заведения - 3% в столицах, 5% - вне черты оседлости. С 1889 года был приостановлен приём евреев на должности присяжных поверенных (адвокатов).

Правительство проводило активную политику по «обрусению» Польши. На все важные посты в Польше назначались русские, русский язык усиленно насаждался в школе и в делопроизводстве польских административных учреждений. Был предпринят ряд мер по дальнейшему интегрированию польской экономики в экономику России. Так, в 1885 году Польский банк был преобразован в Варшавскую контору Петербургского банка. Польская монета прекратила своё хождение. В Западном крае стала проводиться поддержка русских землевладельцев. Дворянский земельный банк в Западном крае предоставлял кредиты только русским землевладельцам.

Русификация проводилась на территориях, где проживало родственное русским население. Так, на Украине в 1881 году было подтверждено ограничение 1875 года, запрещавшее на Украине издание книг на украинском языке. В результате центр украинофильского движения переместился в Галицию, входившую в состав Австро-Венгрии. Это привело к усилению на Украине антирусских настроений.

В Прибалтике правительство вело «борьбу с германизацией». Три прибалтийские губернии - Эстляндия, Лифляндия, Курляндия - жили обособленной от остальной территории империи жизнью. Земля здесь, в основном, принадлежала «остзейским немцам» - потомкам знатных немецких и шведско-датских родов. Они занимали все важные посты в местной администрации, немецкий язык господствовал в учебных заведениях, судах. Православные платили сборы в пользу лютеранских церквей и лютеранского духовенства. Исторически в Прибалтике сложилось противостояние между «остзейскими немцами» и остальным латышским и эстонским населением. От этого «немецкого» засилья страдало не только русское, но и местное население. Правительство стало переводить учебные заведения, судебную систему, местные органы управления на русский язык. В 1887 году было введено преподавание на русском языке во всех высших учебных заведениях. Это встречало одобрение местного населения.

В то же время автономия Финляндии была существенно расширена. Великое княжество Финляндское вошло в состав Российской империи в 1809 году. По традиции оно обладало самой широкой автономией: имело свой сейм, свои войска, свою денежную систему. Финский сейм при Александре III получил право законодательной инициативы, которого он добивался два десятка лет. Государственным языком, по-прежнему, оставался шведский язык, хотя на нём говорило только 5% населения, и финский. С 1890 года правительство стало предпринимать меры для более тесного единения Финляндии с Россией. С этой целью был издан манифест, согласно которому российская монета вводилась на почтах и железных дорогах.

Таким образом, мероприятия национальной политики Александра III носили консервативный характер, который был выражен в следовании православным, монархическим и славянофильским традициям.

В обстановке общественно-политического подъема в России на рубеже 50-60-х годов XIX в. в духовных и светских журналах развернулось оживленное обсуждение вопросов о положении православной церкви в государстве, ее ответственности перед обществом, материальном и нравственном уровне русского духовенства. Были поставлены также вопросы о преодолении бюрократизации в управлении церковью, придании ей большей самостоятельности, о преобразовании приходской жизни, совершенствовании системы духовного образования и даже о введении веротерпимости. Само правительство осознавало настоятельную необходимость разрешения этих назревших проблем, особенно в связи с проводившимися в то время другими реформами.

Разработка и проведение указанных преобразовательных мер были возложены на светское и духовное ведомства центрального управления - Министерство внутренних дел и Святейший синод. Разработка этих мер началась в конце 1861 г., для чего под председательством министра внутренних дел П. А. Валуева был создан специальный комитет. Решено было начать с изменения статуса приходского духовенства. Разработка законодательных актов проходила медленно. Лишь в конце 60-х годов был издан ряд указов, определивших правовой статус приходского духовенства. Отменялось правило наследственной передачи церковных приходских должностей, а также наследование самого духовного звания от отца к детям. Из духовного звания исключались церковные сторожа, пономари, псаломщики и прочие церковнослужители. Детям священников и дьяконов предоставлялись свобода выбора профессии, право поступления на государственную и общественную службу. Тем самым подрывалась сословная кастовость духовенства.

Было увеличено казенное пособие приходским священникам (на 67%), вводились небольшие пенсии находившимся "на покое" (в отставке) священникам и их вдовам. По оставшиеся не у дел церковнослужители не получили никаких пособий.

В 1863 г. начался пересмотр системы подготовки приходских священников, что было связано с изменением их статуса, а это вызвало в свою очередь необходимость проведения реформ духовного образования. В 1863 г. выпускники духовных семинарий получили право поступать в университеты. В 1864 г. детям духовенства было разрешено поступать вместо духовных семинарий в гимназии, а в 1867 г. - в военные училища; одновременно это предоставляло возможность выхода из духовного звания. Вместе с тем по указу 1867 г. детям других сословий, в том числе и податных, разрешалось поступать в духовные учебные заведения, по окончании их получать священническую должность и таким образом переходить в духовное сословие.

Ряд изменений произошел и в церковном управлении. В 1867 г. было отменено деление епархий на три "класса". Епархиальные архиереи получали право без санкции Синода строить церкви, давать разрешение на вступление в монашество, самостоятельно решать вопросы духовного образования в пределах своих епархий. Приходское духовенство получало право избирать благочинных, стоявших во главе мелких церковных округов - благочинии, в которые входило от 10 до 15 приходов. Создавались выборные благочиннические советы, возглавляемые благочинными. Таким образом, низшее звено церковного управления строилось по типу крестьянского общинного и волостного выборного самоуправления, введенного реформой 1861 г. Приходское духовенство для решения местных церковных нужд получило право собираться на съезды трех уровней - благочиннические, училищные (по училищным округам) и епархиальные.

При Александре II прекратились преследования старообрядцев. За легализацию "раскола" выступала либеральная печать, которая считала, что поскольку старообрядцы не нарушают государственных законов, гонения против них противозаконны; более того, приводят к обратным результатам - "ожесточают гонимых", провоцируют конфликты, к тому же они и неэффективны, ибо нельзя против идей, учений, веры действовать грубой силой.

В 1864 г. был учрежден комитет по "раскольническим делам". Выработанные им и утвержденные царем в том же году "Правила" легализовали значительную часть старообрядческих толков и согласий, которым предоставлялось право свободно отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Были признаны имеющими юридическую силу старообрядческие метрические записи (крещений, венчаний, отпеваний). Старообрядцам дозволялось заниматься иконописанием (для своих нужд), учреждать свои школы грамоты, занимать некоторые общественные (но не государственные) должности. Но эти права не распространялись на считавшиеся "вредными" старообрядческие согласия, не признававшие не только церковную, но и светскую власть.

Легализация значительной части старообрядческих согласий при Александре II позволила выявить более полную картину численности старообрядцев, "отпавших от православия". При Николае I светские и церковные власти полагали, что таковых насчитывалось не более 2 млн, но на деле оказалось, что их было никак не менее 8 млн, а некоторые исследователи "раскола" утверждали, что фактически не признававших официального православия числилось от 12 до 14 млн человек, или примерно 18% русского населения.

Церковные реформы, проведенные при Александре II, несколько оживили деятельность Русской православной церкви, смягчили стеснявшие ее бюрократические оковы. Однако они были неглубокими, так как не затрагивали принципиальных вопросов управления церковью и взаимоотношений ее со светской властью, к тому же они были непоследовательными и незавершенными. Это обусловило их непрочность и фактически отказ от них в последующее царствование.

При Александре III конфессиональную политику определял назначенный еще Александром II в 1880 г. обер-прокурором Синода профессор гражданского права К. П. Победоносцев. На этом посту он находился 25 лет. Победоносцев полагал, что при проведении этого курса православная церковь призвана сыграть огромную, если не решающую, роль. При нем были восстановлены закрытые в 60-70-е годы XIX в. церковные приходы и открыты новые. За время царствования Александра III ежегодно возводилось до 250 церквей, на 22% увеличилась численность священнослужителей. Опираясь на поддержку светской власти, Победоносцев стремился поднять религиозность русского народа, распространить православие и среди нерусских народов. При нем оживилась деятельность православных миссий, умножилось число церковных периодических изданий и увеличились тиражи духовной литературы. Он стимулировал учреждение церковных братств, призванных, особенно в западных губерниях России, укреплять православие.

Победоносцев считал, что церковь, помимо исполнения своих религиозных обязанностей, должна была развивать другие формы деятельности, важные для укрепления ее авторитета в народе. Большое значение он придавал церковной проповеди, внебогослужебным собеседованиям священников со своими прихожанами, устройству при церквах библиотек, организации церковной благотворительности, а также проведению торжеств по случаю различных церковных юбилеев.

Под жесткий контроль было поставлено епархиальное духовенство. "Доверенным" лицам Победоносцев поручил надзор за епископами. Посланные в епархии, эти лица должны были состоять при архиереях и направлять обер-прокурору конфиденциальные донесения об их настроениях и поведении. Проводились частые перемещения архиереев из епархии в епархию; строптивых и неугодных обер-прокурор отправлял в захолустные районы (в Сибирь, на Дальний Восток), что вызывало неприязнь и протесты архиереев против "самодержавства" Победоносцева.

Победоносцев всячески противодействовал духовным контактам интеллигенции с пародом, с церковью. Им были закрыты возникшие в 70-80-х годах XIX в. в Москве и Петербурге Общества любителей духовного просвещения, в которых состояли представители высших столичных кругов и часть профессуры (главным образом духовных академий). Он преследовал известного религиозного философа В. С. Соловьева, писателей Л. Н. Толстого и Н. С. Лескова, с подозрением стал относиться к произведениям своего прежнего друга Ф. М. Достоевского.

В начале 80-х годов XIX в. по инициативе Победоносцева стали усиленно насаждаться церковно-приходские школы. Они находились в непосредственном ведении Синода. Во главе этих школ были поставлены приходские священники, которые являлись и "законоучителями" (преподавателями главного предмета в школе - "Закона Божьего"). В изданных 13 июня 1884 г. "Правилах о церковно-приходских школах" говорилось, что "школы сии имеют целью утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные знания". Сам Победоносцев более откровенно отзывался об истинном предназначении этих школ: "Церковно-приходские школы по самим условиям существующего в них обучения и надзора представляют собой гораздо более гарантий для правильного и благонадежного в церковном и народном духе образования и потому заслуживают со стороны правительства поддержки и поощрения".

Победоносцев придавал церковно-приходским школам решающее значение в деле воспитания народных масс в духе преданности православной церкви и престолу. Он надеялся, что эти школы, как наиболее "дешевые", будут поддержаны и духовенством, и самим народом.

В печати учреждение церковно-приходских школ было встречено неоднозначно. Развернулась полемика об их целесообразности. Против церковно-приходских школ высказывалась либеральная печать, указывая на неподготовленность к учительской деятельности большей части приходского духовенства, на опасность внесения в эти школы традиционных для низших духовных учебных заведений зубрежки и начетничества, а также па то, что церковно-приходская и светская начальная школы вместе существовать не могут, так как построены на "противоположных началах".

В 80-90-х годах XIX в. церковно-приходские школы получили довольно широкое распространение благодаря мерам, принятым правительством. Если ко времени издания "Правил о церковно-приходских школах" их насчитывалось 4,1 тыс. с 98 тыс. учащимися, то к 1900 г. их было уже 42,6 тыс. с 1,6 млн учащимися, и число церковно-приходских школ сравнялась с числом начальных школ Министерства народного просвещения.

Церковно-приходские школы были двух типов - с двухлетним и четырехлетним сроком обучения. В первых обучали молитвам, священной истории, краткому катехизису, церковному пению, чтению церковнославянской и гражданской печати, четырем правилам арифметики; во вторых к этим предметам добавлялись история церкви и курс гражданской истории страны.

Хотя расширение сети церковно-приходских школ и преследовало откровенно утилитарно-политические цели, тем не менее они сыграли немалую положительную роль для распространения грамотности в народе.

В связи с ростом рабочего движения в 70-90-е годы XIX в. светская власть потребовала от православной церкви оказать содействие в борьбе против влияния на рабочих народнической, а позже и социал-демократической пропаганды. По инициативе Победоносцева и редактора "Московских ведомостей" М. Н. Каткова в начале 80-х годов XIX в. при Исаакиевском соборе в Петербурге было создано специальное общество, в задачу которого входили издание клерикально-монархической литературы и ее бесплатная раздача рабочим.

В многонациональной России православная церковь была "господствующей и первенствующей", однако се влияние не распространялось па десятки миллионов исповедующих католичество, протестантизм, мусульманство, иудаизм, буддизм, а также "отпавших от православия" русских старообрядцев разных толков и сектантов. Не все русские признавали официальное православие, но вместе с тем исповедовали православие и многие нерусские народы (украинцы, белорусы, молдаване, ряд народов Поволжья, Урала, Сибири, принявших крещение).

Поданным годовых отчетов Синода, в 1840 г. православное население России насчитывало 44 млн человек обоего пола, в 1860 г. - 52 млн, в 1890 г. - 72 млн, по первой Всероссийской переписи 1897 г. - 87,4 млн человек. Удельный вес православного населения в течение XIX в. составлял от 70 до 75%.

Стремление распространить православие среди нехристианского населения России не имело особого успеха. В отношении старообрядчества проводилась довольно гибкая политика. Изданный в 1883 г. новый закон о старообрядцах подтверждал постановления 60-70-х годов XIX в., отменявшие многие ограничения для них, введенные Николаем I. Старообрядцам (кроме "вредных сект") разрешалось занимать общественные должности, заниматься торгово-промышленной деятельностью, получать паспорта на общих основаниях. Они могли открывать молитвенные здания, но с разрешения министра внутренних дел и обер-прокурора Синода. Однако им запрещалось сооружать колокольни, проводить крестные ходы, а главное - распространять свое учение среди православного населения. Продолжало преследоваться и "отпадение от православия в раскол".

Однако церковные и светские власти более всего были обеспокоены широким распространением в то время так называемых рационалистических сект: штундистов, баптистов, пашковцев, толстовцев и пр.

Старообрядцы придавали первостепенное значение обрядности, точнее - приверженности к старым обрядам, в которых видели суть сохранения "древлего благочестия". Догматических расхождений у них с господствующей православной церковью по существу не было. Появившиеся в России новые, сектантского типа, христианские конфессии, в основном возникшие на Западе, делали акцент на "разум" (почему их и принято называть "рационалистическими"). Они, наоборот, практически отвергали всякую обрядность или сводили се к минимуму. Поэтому расхождение их с православной церковью происходило более всего на почве догматики. Проповедь идеи всеобщего равенства, общинности, трудолюбия, благотворительности, строгости нравов, взаимопомощи, а также ненасилия и всеобщей любви особенно привлекала в эти секты простое население, что и обеспечило значительный их успех в России в конце XIX в. Вследствие этого был принят ряд радикальных мер к их "искоренению": запреты исполнять службы, судебные преследования. Многие десятки тысяч последователей этих сект вынуждены были эмигрировать (в основном в США и Канаду). Гонения правительства против оппозиционных к православию конфессий приводили к обратным результатам, создавая вокруг гонимых ореол мучеников. Против религиозных преследований подняла голос либеральная печать; выступали против этого и новые суды, стоявшие за законность. Гонения за веру отталкивали от правительства не только либеральных, но и лояльно относившихся к нему консервативных людей, разжигали недовольство и в национальных регионах, а недовольство на религиозной и национальной почве неизбежно выливалось в социальный протест.